РУССКИЙ ГОЛОС (диспут-клуб Собора русских Башкортостана)

Мир образов русской прялки... 

Казалось бы, и говорить-то особенно не о чем. В нашем обыденном восприятии прялка - простое, очень старое приспособление для получения нити и не более того. Ее украшали резьбой и росписью только за тем, чтобы она своим видом радовала пряху и скрашивала ей скуку тяжелого, монотонного зимнего труда. Наивное крестьянское искусство! 

Но если мы лишь слегка приподнимем завесу кажущейся простоты, лишь чуть-чуть заглянем в глубь исконных смыслов этой резьбы и росписи, перед нами откроется огромный мир образов, создававшихся нашими далекими предками много тысячелетий тому назад. 

Вот перед нами обыкновенная мезенская прялка, расписанная где-то в середине прошлого века безвестным мастером. На желтоватой охристой поверхности идут рядами: красные птицы-утицы или лебеди, тонконогие олени с ветвистыми рогами и такие же тонконогие красные кони, отличающиеся от оленей разве что отсутствием рогов. А между ними полосы из ромбов, косых крестов, свастик, зигзагов. Все очень просто, использовано всего три цвета - желтый, красный и черный. Одним словом - незамысловатое творение русского крестьянина, жившего сто лет назад в далекой северной деревне и не обремененного всякими премудростями. Но вспомним, что писал об этих мезенских прялках в 1924 году Василий Сергеевич Воронов - один из самых ярких исследователей русского народного искусства: «Чрезвычайно любопытно отметить, что орнаментация мезенских прялок сохраняет в себе формальные отражения очень древнего времени: указанный узор можно решительно сопоставить с греческой орнаментикой так называемого стиля Дипилон». Вазы стиля «Дипилон», с которыми сравнивал мезенские прялки В. С. Воронов, были найдены на Дипилонском некрополе (кладбище) в Афинах и относились к IX - VIII вв. до н.э. Они старше любой из мезенских прялок почти на три тысячи лет. Но самое удивительное здесь то, что росписи русских прялок XIX века в своем образном строе архаичнее орнаментации древнегреческих ваз. Правнучка на самом деле оказалась прабабушкой! Такие вот удивительные дела. 

И перед тем, как спуститься по ступеням времени в глубины тысячелетий, туда, где рождались многие образы, запечатленные на русских прялках, хотелось бы вспомнить рассказ известного архангельского мастера Александра Ивановича Петухова, приведенный Александром Миловским в книге очерков о народной культуре «Скачи добрый единорог»: «Думали люди в старину, что основателем каждого рода, дворища был домовой, и согласно поверью, для того, чтобы его задобрить, нужно вырезать из дерева его фигуру, и непременно пятьюдесятью двумя прикосновениями к дереву ножа или топора, ни больше, ни меньше, - по числу недель в году. Вот и выходило не очень гладко даже у самого удалого мастера, а что уж говорить про не слишком сноровистого? Поэтому искусствоведы и решили, что такая нетщательная обработка, почти что неряшливость, и есть характерная черта русской народной скульптуры. А это неверно, это просто незнание истинных ее истоков... Ставили во времена далекие на дороге столб высотой метра четыре-пять - скульптуру духа-хранителя, и отпускалось на это триста шестьдесят пять прикосновений инструмента к дереву - сколько дней в году. Вот и попробуй бревно обтесать так, чтобы фигура аккуратная вышла. В захолустных деревнях еще в начале нынешнего века стояли такие идолы, а секреты эти никому не рассказывали. За каждым ударом по дереву слово стояло - заклинание. Если сделать идола за триста шестьдесят ударов, то на пять дней в году деревня останется беззащитной от моров, пожаров, наводнений. Если хоть один лишний удар топором сделать по ошибке - заклинания теряли силу, и деревня на весь год была подвержена всем напастям. Великим грехом считалось раскрыть тайну заговора, магических слов или посвятить в таинства несовершеннолетнего». 

Велик и вечен народ, который помнит свое прошлое и чтит своих предков! И нет страшнее проклятия, чем забвение. Так оградим же себя от греха и отправимся по дороге времени в таинственный, мудрый и прекрасный мир наших пращуров - мир образов старинной русской прялки. 

Русская народная резьба и роспись по дереву славятся далеко за пределами нашей Родины. И особенно яркой страницей ее истории является знаменитая трехгранновыемчатая резьба, украшавшая собой самые разнообразные бытовые предметы: сундуки, люльки, ларчики, ковши, солоницы, швейки, льнотрепала, рубели и, конечно, прялки - обязательный подарок жениха - невесте, мужа - жене, отца - дочери. Именно на них, традиционных монументальных копылах, выполненных из единого куска дерева, сохранились в наибольшей чистоте удивительно архаичные трехгранно-выемчатые орнаменты, истоки которых ведут в глубочайшую седую древность. На прялках можно проследить все разнообразие приемов резьбы, они, как никакой другой бытовой предмет, несли в себе огромную и разностороннюю смысловую нагрузку. В связи с этим, анализируя семантику трехгранно-выемчатой резьбы, мы, прежде всего, обращаемся именно к северорусским, а точнее, к вологодским прялкам, распространенным еще на порубежье века нынешнего и века минувшего на огромных просторах бывшей Вологодской губернии. 

Итак, обращаясь к русской народной прялке, надо отметить, что ее никак не назовешь обойденной вниманием исследователей. Изучение и систематизация ее типов, начатые еще А. А. Бобринским в конце XIX в., были продолжены трудами многих ученых. О прялке писали В. С. Воронов, В. А. Городцов, Б. А. Рыбаков, Л. А. Динцес, В. М. Василенко и многие другие исследователи. Но, несмотря на обилие литературы, семантика этого интересного и глубоко функционального предмета старого русского крестьянского быта представляется на сегодняшний день недостаточно изученной: из огромного количества работ лишь в немногих была сделана попытка раскрыть символический язык прялки. Значительный вклад в изучение символики ее орнамента внесла статья Б. А. Рыбакова «Макрокосм в микрокосме народного искусства» [Рыбаков Б. А. Макрокосм в микрокосме народного искусства // ДИ СССР.-1475.№ 1,3], где автор, говоря о форме прялки, о наиболее характерных композиционных элементах ее декора, связывает весь этот комплекс с мировоззрением наших далеких предков-земледельцев энеолита - и отмечает связь космогонической символики, закодированной в орнаменте прялки, с идеей плодородия, воспроизводства, с системой мифопоэтических представлений о гармонии жизни и смерти. 

Рис. 1. 
1. Донце прялки. XIX в. 
Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. - М.: Наука. 1980. С. 459. 
2. Прялка. Вологодская губ. (Тарнога). 1890 г. 
2а. Ножка тарногской прялки (лицевая сторона). 
26. Ножка тарногской прялки (оборотная сторона). 
3. Резная надмогильная стела. Северный Кавказ. Балкария. XIX в. - Кузнецова А. Я. Народное искусство карачаевцев и балкарцев. - Нальчик. 1982. Илл. 71(1).
Б. А. Рыбаков возвращается к проблеме символического языка русской прялки также в своей книге «Язычество древних славян», где, наряду с разнообразным материалом по орнаментике, подтверждающем мысль автора о наличии здесь сложной космогонической схемы, общей картины мироздания, приведено одно из донец в виде лежащей мужской полуфигуры (рис. 1-1). В прямоугольную щель рта, обрамленную с двух сторон зубами, вставлялась лопаска (гребень) прялки. Руки сложены крестом на груди, а в нижней части туловища, там, где сидела пряха, помещен круг с шестилепестковой розеткой - символом света, огня, жизни. Стоит заметить, что в русской народной традиции шестилепестковая розетка символизировала собой «Одолень-траву», т.е. белую водяную лилию или кувшинку. Именно этот цветок, объединяющий все три стихии - землю, воду и воздух, считался воплощением чистоты и небесного огня и пользовался у наших предков особым религиозным уважением. Отметим также, что в известной сказке «Крупеничка» Одолень-трава является людям в виде мудрого старца. Б. А. Рыбаков пишет об этом знаке следующее: «... шестилучевый громовой знак (колесо с шестью спицами) был наиболее многозначимым, связанным не только с солнцем, но и с небом вообще, с повелителем неба, чья власть особенно ощутимо проявлялась в грозе, в ударах молнии и сопровождающем ее громе» [Рыбаков Б. А. Язычество древних славян.М.: Наука. 1981. С. 297]. 

Нам представляется, что такое образное решение донца прялки в виде мужской полуфигуры является своего рода «ключом», дающим возможность в какой-то мере объяснить некоторые семантические загадки русской прялки. 

Анализ декора донец подобного типа приводит к выводу о наличии в них четко выраженной символики мужского начала. Известно, что прялка всегда выполнялась только мужчиной с начала и до конца, и была традиционным мужским подарком женщине-жене, невесте, дочери. 

Нить же, получаемая при посредстве прялки, играла весьма серьезную роль в мифопоэтическом мире наших предков. Во всяком случае, еще А. Н. Афанасьев отмечал, что: «Выражение «нить жизни» пользуется гражданством во всех индоевропейских языках: счастливый ход жизни соответствует ровной, гладкой нити, и, наоборот, жизнь, исполненная страданий и бедствий, тянется суровою узловатою нитью, опутывает человека, словно сетями и налегает на него тяжелою обузою. Во-вторых, образовалось убеждение, что девы судьбы суть вечно работающие пряхи: своими руками они прядут жизненную нить и вплетают в нее все, что должно совершиться с человеком во время его земного существования» [Афанасьев А. Н. Древо жизни. Избранные статьи. - М.: Современник, 1982. С. 363]. 

В древнегреческой мифологии богиня неизбежности, необходимости Ананка или Ананке, которой подчинялись все боги, и даже громовержец Зевс, представлялась пряхой, вращающей между колен веретено - ось Вселенной. Интересно, что в наши дни идея такого галактического сверхверетена вновь стала актуальной. Так М. Г. Виноградова пришла к выводу о том, что: «Для описания наблюдаемого движения галактик единственно подходящими спиралями оказываются эвольвенты окружности, развивающиеся вокруг поперечных сечений конуса вращения. Эвольвента есть линия, описываемая концом натянутой нити, сматываемой с круглой катушки, или наматываемой на катушку» [Виноградова М. Г. Теоретический анализ кинематики движения галактик // Информационно-реферативный бюллетень № 2 Интеллектбанка. - Томск. 1991. - РС 110 от 9.08.1991. С. 9 10]. То есть перед нами картина сверхгалактики, в которой образующие ее галактики-веретена (и наша - Млечный Путь) вращаются вокруг центрального Веретена — оси Вселенной. 

Но богиня Ананке-пряха тоже была не одинока. Ее дочери - богини судьбы, были пряхами и звали их Парками или Мойрами. В древнегреческой мифологии классического периода известны образы трех богинь-Мойр, которые пряли и пели: Лахезис - о случившемся, Клото - о настоящем и Атропос - о будущем. Но Павсаний упоминал также о двух статуях Мойр в храме Аполлона на Делосе, вместо третьей здесь стоял Зевс-Мойрагет. Вероятно, этот вариант являлся более древним, так как две богини судьбы явственно соотносимы с двумя архаичными богинями-Рожаницами индоевропейской древности, входившими в Троицу: Рожаницы и бог Род. Память о двух богинях жизни и судьбы - пряхах, сохранилась и в хеттской мифологии. Так в одном из ритуальных диалогов символ царской власти Трон просит Орла заглянуть в зеленую рощу на берегу моря и посмотреть, что там находится. Орел, выполняя желание Трона, сообщает: «Истустая и Папаия, древние богини Нижнего (мира) ...стоят на коленях... Одна держит прялку и (обе) держат полные веретена. И они прядут горы царя. И годам (царя) нет ни конца, ни счета» [Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы Древней Анатолии. М.: Наука. 1982. С.88]. Но такое отношение к процессу прядения и ткачества, как к сакральному акту, в котором спряденная нить «сутра» - основа ткани и «материя Вселенной», а тот, кто держит нить, «сутрадхара» - первый Творец-Создатель, прослеживается еще в текстах Ригведы и Махабхараты. Причем и здесь фигурируют две богини-пряхи, создательницы миров и всех живых существ. Примером тому - сказание о путешествии мальчикаУттанки под землю в змеиное царство, где он увидел богинь, которые на станке, «объемлющем миры... по мере того, как непрерывно движется Полярный круг, ...посылая (челнок), непрерывно прядут (ткань) из черных и белых нитей, постоянно создавая существа и миры» [Махабхарата. Адипарва. Кн.1. - М.Л.: Изд. АН СССР. 1950. С. 5]. В гимне 7 книги X Ригведы, говорящем о создании и строении Вселенной, есть следующие строки:

42. Две юницы снуют основу 
На шесть колышков две снующих 
Одна другой протягивает пряжу 
И не рвут ее, не прерывают 

43. Вот колышки они основа небу 
Стали гласы для тканья челноками [Да услышат меня Земля и небо. - М.: Худ. Литература, 1984. С. 187-188]. 

В одном из сказаний Махабхараты (о Паушье) его герой Упаманью славит богов-близнецов Ашвинов, олицетворяющих собой утреннюю и вечернюю зарю, следующими словами: «Вы стремительно прядете белую и черную (ткань) на прекрасном, лучезарном станке» [Махабхарата. Адипарва. Кн. I. - М.-Л.: Изд. АН СССР. 1950. С. 46]. В главе 9 книги VI Ригведы, в гимне, посвященном Агни-Вайшванаре (Всеобщему Огню), певец говорит о том, что не понять ему «ни тканья, ни пряжи, ни того, что ткут соревнуясь... самовращающиеся две половины... черного и белого дня поднебесья» [Да услышат меня Земля и небо. - М.: Худ. Литература. 1984. С. 35-36]. В гимне Пуруше, посвященном космическому великану и той первооснове, из которой была сотворена Вселенная, говорится:

6. Боги ткали жертводаянье 
Принесен был Пуруша в жертву [Да услышат меня Земля и небо. - М.: Худ. Литература, 1984. С. 122]. 

И, наконец, в гимне 1 книги X Ригведы, говорящем о теле человека, певец спрашивает: 

13. Кто же в нем соткал его воздыханье 

17. Кто же семенем его удостоил, 
Утверждая, да продлится пряжа! 
(В значении: «Да продолжится его род!» [Да услышат меня Земля и небо. - М.: Худ. Литература, 1984. С. 190])

В ведическом понимании нить (гуна) - это еще и кратность, свойство, а «всякая форма, в том числе и тело человека, образована нитями, свободно сплетающими ее и также свободно выходящими из нее, где смерть представляется расхождением, расплетением веревки на составляющие ее волокна. Так разрушается данная конкретная личность, но сами волокна не обрываются и образуют новые сплетения, то есть новые тела» [Махабхарата. Нараяния. - Ашхабад: Ылым. 1984. С. 165. прим. 50]. И как гласит один из текстов Махабхараты: «как пронизывают стебель лотоса находящиеся внутри него (нити), так пронизывают тело всегда тянущиеся внутри него бесконечно длинные нити жажды (жизни)» [Махабхарата. Мокшадхарма. - Ашхабад: Ылым. 1983. С. 163]. 

Академик Б. Л. Смирнов, комментируя тексты Махабхараты, подчеркивал, что в понимании древних ариев нить или «гуна» (отсюда «гуня» - одежда в восточнославянских диалектах) имеет первичное философское значение как «качество» и первичное филологическое значение как «нить, волокно». И лишь деятельностью нитей утка на основе материальности осуществляется материя, вещество, вещь. Б. Л. Смирнов говорит об «узорах материи», имея в виду все разнообразие видимого материального мира. Уже в древности у наших далеких предков было осознание диалектики бытия. Так, представляя себе физическое, материальное бытие мира, они считали, что нити основы - это уравновешенность, а поэтому - свет, благость, озарение, покой. Движение утка - это страсть, желание, действие. Оно порождает вместе со светом основы весь материальный мир, разрушение которого происходит за счет третьей силы - инерции (тьмы, незнания, злобы). Б. Л. Смирнов пишет: «Между сознанием и материей нет принципиального различия: психика материальна, материя же потенциально сознательна, все зависит от соотношения гун в данном явлении... Психическое и материальное есть различные точки зрения на один и единственный процесс миропроявления» [Махабхарага. Эпизоды из кн. III, XIX, XI, XVII, XVIII.Ашхабад, 1958. С. 27,28,31,32]. Согласно древним представлениям таких нитей (гун) - три. Это нити движения, инерции и равновесия. От их соотношения зависит все во Вселенной. И как бы разнообразны не казались проявления материального мира, в древнем арийскомс представлении, по сути, они отличаются только своим качеством, т.е. комбинацией единых в своей тройственности гун: света (покоя), желания (движения) и тьмы (инерции). 

О том, какое огромное значение придавалось пряже, нити и самому процессу прядения в ведической традиции, свидетельствует священный язык древнеиндийской культуры - санскрит, в котором: 

praj - рождение, народ, население, подданные, дети

prajati - рождение, размножение, деторождение

prajan - возникать, рождаться

prajana - произведение потомства, зачатие, производитель

praja-tantu - продолжение рода, потомство

praja-dna - рождение детей

praj-pati - Владыка созданий, эпитет Творца, царь, эпитет 10 владык, созданных Брахмой и являющихся творцами и прародителями человечества

prajyini - рождающая (о женщине-матери)

prajavant - плодовитый, многодетный, плодородие

prajivana - пропитание, содержание

prajeca (praja-ica) - владыка существ, бог, творец

prajna - сведущий, знающий, ученый

prajt - знание

prajn - узнавать, познавать

prajn - pramita - совершенство знания, запредельная мудрость

[Примеры взяты из «Санскритско-русского словаря» В.А. Кочергиной. - М.: Русский язык, 1987. С. 412-413].

Аналогичное отношение к нити, к процессу прядения и ткачества мы встречаем и в славянской традиции. Так А. Н. Афанасьев отмечает, что: «В славянских сказках сохранились воспоминания о чудесной самопрялке, прядущей чистое золото, о золотых и серебряных нитях, спускающихся с неба. Из этих-то солнечных нитей и приготовлялась та чудесная розовая ткань, застилающая небо, которую называем мы зарею... Розоперстная богиня Заря тянет «рудожелтую» нитку и своей золотой иглой вышивает по небу розовую, кровавую пелену... Потухающая заря заканчивает работу, обрывает рудожелтую нитку, и вместе с тем исчезает с неба ее кровавая пелена» [Афанасьев А. Н. Древо жизни. Избранные статьи. - М.: Современник. 1982. С. 76]. 

Далее А. Н. Афанасьев отмечал, что связь слов облако-оболоко-наволока-волокно хорошо прослеживается в русском языке, кроме того, он подчеркивал идентичность отношения к Ночи гимнов Веды, говорящих, что она «ткет темную ткань», и русской традиции, в которой по сей день бытует выражение «под покровом ночи» [Афанасьев А. Н. Древо жизни. Избранные статьи - М.: Современник. 1982. С. 133]. 

И, наконец, в славянской традиции «вервь» - община, где каждый ее член ассоциируется с одной из нитей «верви», а в сербо-хорватском «вервник» - родственник. В Гжатском уезде Смоленской губернии еще в конце XIX в. существовало поверье, что если девушка во время посиделок незаметно для парня добьется, чтобы он сел на донце ее прялки, то он «сядет с ней и на хозяйство», т.е. будет связан узами брака» [Архив ГМЭ народов СССР // Фонд 7. Опись I. № 1561. Л. 3. (Приношу благодарность за эти сведения Л. А. Тульцевой)]. Стоит вспомнить, что в зачине «Сказки о цареСалтане, сыне его князе Гвидоне и прекрасной царевне Лебеди» именно «три девицы под окном пряли поздно вечерком». Возможно, три Мойры-пряхи древнегреческих мифов и три пряхи русской народной сказки - трансформация трех вселенских Нитей - «гун»?

Источник - книга Мир образов русской прялки, автор - Жарникова С.В.

Принятые в книге сокращения 
АО - Археологические открытия. 
ВИ - Вопросы истории. 
ГИМ - Государственный исторический музей. 
ГМЭ - Государственный музей этнографии народов СССР. 
ДИ - Декоративное искусство СССР. 
ИАОИРС - Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. 
МИА - Материалы и исследования по археологии. 
СА - Советская археология. 
СЭ - Советская этнография. 
ЦНТК - Центр народной традиционной культуры.